Порог резистентности [СИ] - Олег Марин

– Ну что ты, Тимурка! Я еще в юности, когда с Дамиром познакомилась, решила для себя, что невозможно сделать всех счастливыми. Но если я смогу помочь хотя бы одному человеку, сделать его жизнь радостней, то моя жизнь будет иметь смысл. Мне было с ним хорошо, хотя мало кто мог это понять. Твой отец понимал и ценил. Вот посмотрела на тебя, вспомнила Дамира, и как будто на двадцать лет помолодела, – мать, улыбаясь, погладила Тимура по щеке и вдруг нахмурилась, спросила с тревогой: – Ты же не сегодня уедешь?

– Да нет, конечно, мам! Побуду у тебя пару дней. Может, недельку, если ты не против.

– Конечно, не против! Живи, сколько захочешь. Иди, прогуляйся к морю пока тепло, подыши воздухом.

– Потом. Ты же поговорить хотела…

– Иди-иди. Успеем еще наговориться.

На улице было тепло и сыро. Когда Ларин добрался до пустынного берега, сверху посыпал мелкий как пыль дождик. Тимур устроился под деревянным навесом, слушая пронзительные вопли чаек, носящихся над неспокойным морем. Вдохнул полной грудью вкусный соленый воздух. Запулил в серые волны гладким полосатым камнем… Он не заходил во Внешку уже больше трех суток и испытывал острейший информационный голод.

Надо попробовать привести в порядок мысли. Сопоставить факты.

Тимур вытащил из кармана найденный у матери бумажный блокнот и деревянный карандаш. Семейные реликвии, оставшиеся еще от деда. Мать рассказывала, что когда-то, до появления планшетов, всех детей целый год учили писать от руки. А в школе они должны были вручную копировать тексты из учебников, буква за буквой. Незадолго до того, как матери исполнилось пять, эту бессмысленную пытку отменили. Когда в школу пошел Тимур, о ручном письме никто и не вспоминал.

Вряд ли писать так уж трудно, подумал Тимур, раз этот навык развивали у шестилетних детей. К тому же, в нынешней ситуации, это практично. У бумажного блокнота нет выхода во Внешку, значит, никто не сможет получить к нему доступ.

Итак, что нам известно об аутерах? Не так уж и много. Во-первых…

Тимур нарисовал единицу. От напряжения заболела рука, а цифра вышла корявой и бледной. Нужно увеличить силу нажима, догадался Тимур, и от души ткнул карандашом в бумагу, чтобы поставить точку. Черный грифельный кончик раскрошился. Это тебе не пальцем на планшете рисовать. Кирдык пришел карандашу. Больше ни на что не годится, разве только выбросить. Ужасно ненадежные были раньше технологии, да еще и дорогие! Древесину на одноразовые карандаши переводить!

Ларин разочарованно сунул бесполезные раритеты обратно в карман. Руки чесались включить напульсник, развернуть на коленях виртуальную клавиатуру и дисплей! Но Гердт предупреждал, что не стоит пока светиться.

Тимур пошел по берегу, пиная мелкую гальку и водоросли, не в силах собраться с мыслями. Лекарство на него так действует, что ли?

Море умиротворенно урчало и облизывало холодный берег, подступая к самым ботинкам. Вот интересно, подумал Ларин, что аутеры делают с нашим льдом? Возможно ли, чтобы правительство Земли таким образом расплачивалось с ними за приобретенные технологии?

Первой и основной задачей "Эпсилона" было убедиться, что пришельцы не угрожают Земле. Да, все двадцать лет снеговики проявляли себя как миролюбивые соседи. И все же глобальное правительство пыталось держать их на расстоянии вытянутой руки. Насколько удалось выяснить, снеговики по каким-то причинам давно оставили родную планету. Им позволили находиться в пределах Солнечной системы и разрешили пользоваться Марсом в ближайшую сотню лет. Тем временем "Эпсилон" решал вторую задачу – разрабатывал стабильную систему межрасовой политики, обеспечивающей приемлемый для обеих сторон уровень безопасности. В ответ аутеры поделились своими технологиями, а может быть, продали их за земные ресурсы.

Нет, сказал себе Тимур. Это все равно что рубить сук, на котором сидишь. Или продать родную мать за новый гаджет. Невозможно! И люди в правительстве наверняка это понимают.

В памяти всплыли слова Дальнего…

– Знаешь, голуба, что было самым трудным, когда аутеры начали открывать свои секреты?

– Не чувствовать себя отсталыми идиотами?

– Не угадал. Решить, насколько мы им доверяем. Не пытаются ли они подсунуть нам отравленное яблоко в виде Внешки или тех же пространников.

– Разве прогрессорство это плохо?

– Технологический скачок, голуба, как ни странно, может принести гораздо больше вреда, чем пользы. Особенно если тебе все подносят на блюдечке с голубой каемочкой.

– Каким образом?

– Мы, может, и сами до всего этого дошли бы лет через пятьдесят-семьдесят, -проворчал Терри. – А резкий скачок еще как опасен, голуба. Может вызвать дестабилизацию общества, если старые взгляды будут разрушены, а новые не успеют сформироваться. Бурно развивающиеся технологические цивилизации быстро погибают, Тимур, будь то люди или аутеры.

– А кто они вообще такие? Вам удалось это выяснить?

– Аутеры? Лица инопланетной национальности, – засмеялся Дальний. – А если серьезно, то ВБО. Внеземные биологические организмы. Притом разумные. Знаешь, сколько мы копий обломали, пока определили их юридический статус!

– Да я не об этом. Они же не люди, так?

– Не гуманоиды, если ты это имел в виду. И даже не млекопитающие. Они вообще беспозвоночные.

– Тогда кто? Моллюски?

– Тайна сия велика есть, голуба. Но, скажу тебе по секрету, лично я думаю, что они мицеты, то есть грибы.

– Как грибы? – опешил Тимур. – Они же… разговаривают.

– Не вижу, почему бы разумным грибам не говорить. А еще они осознают себя во времени, в пространстве, и понимают, что кроме них во Вселенной проживают и другие разумные существа. Мы, например, – усмехнулся Дальний. Разговор его явно забавлял.

– Вы шутите, – догадался Тимур. – Они же могут передвигаться. А у грибов должна быть грибница, так ведь?

– Молодец, голуба, ткнул пальцем в небо, а попал. Понимаешь, есть в них что-то от растений, а что-то от животных. Если бы удалось найти мицелий, я бы на сто процентов был уверен, что аутеры – грибы. А так… – Терри развел руками. – Поэтому и говорю: тайна сия велика есть!

Может, действительно, стоит еще раз встретиться со стариком, подумал Ларин. Глядишь, Терри сообразит, зачем "грибам" скупать лед в огромных количествах. Хотя… что он может нового сказать? Они живые существа, а значит, им по-любому нужна чистая вода. Тем более если они наполовину растения. Вот так просто.

А Рада Алинтас, девочка-с-глазами, им эту воду поставляет. Ради личной наживы, не думая о будущем родной планеты. Учитывая что Внешка построена на технологиях аутеров, не удивительно, что начиная с того дня, когда Тимур запустил программу-шпиона и выследил Раду, его с нездоровой частотой преследовали сбои, глюки, баги и прочие неполадки в работе прежде безотказного помощника – напульсника. Причем максимальная концентрация неприятностей приходилась именно во время работы с фигуранткой.

В совпадения Тимур не верил, а вот в организованную преступность очень даже. А госпожа Алинтас не проста, ой, как не проста.

Или он зря умножает сущности, и Рада не более чем очередная дура-девка, как та трансовая? Какой-нибудь "Сегура" задурил девчонке голову. Наобещал с три короба, что заберет с собой на Марс, заниматься палеогляциологией. Она уши-то и развесила, втюрилась в аутера. Прямо сюжет для голосериала. Может, пора забить на журналистику, податься в голосценаристы? Сочинять криминальные драмы. Стабильно, престижно, денежно опять-таки.

Мысль об отношениях девочки Рады со снеговиком была забавной, но нежизнеспособной. Тимур вспомнил, как она явилась на интервью в компании холеного мажора. Явно не коллеги-палеонтолога – в разговор ухажер не встревал, и вообще, явно скучал.

Стоп! Тимур нахмурился. Пытаясь поймать ускользающую мысль. Мальчик-мажор, интервью, гляциология… Было там что-то неправильное… Но что – Ларин не помнил, хоть убей. Надо пересмотреть интервью, оно должно было сохраниться в облаке. Все-таки придется подключиться к Внешке. К черту Гердта с его параноидальными разговорами!

Ларин прокручивал интервью снова и снова. Сорок минут дифирамбов лучшей на Земле науке палеогляциологии. Полезной информации – ноль целых ноль десятых. В тот раз он слушал девочку Раду и наблюдал за ней, теперь же мог сосредоточиться на ее кавалере.

Во-первых, мажор, изображая полное безразличие, без конца трогал девочку-с-глазами. Клал руку на плечо, нежно поглаживал ладонь или тощую коленку.

Ничего особенного. Нормальное поведение влюбленного парня. Помнится, ему самому так и хотелось погладить по головке юное, наивное создание. Вот только каждый раз прикосновение мажора заставляло Раду сбиться и, после короткой паузы, перевести разговор на другое.

Интересная закономерность – внезапная потребность прикоснуться к возлюбленной настигала мажора именно в те моменты, когда девочка-с-глазами начинала рассказывать что-то конкретное о своей работе на станции.